Отставку Таймураза Мамсурова и назначение врио главы Северной Осетии Тамерлана Агузарова специально для КАВПОЛИТа прокомментировал известный российский политолог Сергей Маркедонов. По его мнению, из всех возможных соискателей осетинского «престола» фигура Агузарова наиболее удобна для Москвы, которая в очередной раз продемонстрировала, кто играет на Северном Кавказе «первую скрипку».

Таймураз Мамсуров был одной из самых обсуждаемых кандидатур на досрочную отставку. Слухи о том, что он покинет свой пост до истечения полномочий, ходили последние года полтора и подкреплялись низким рейтингом в различных исследованиях политологов.

- Как вы думаете, почему Мамсурову дали возможность доработать до конца?

- Действительно, было много разных рейтингов, аналитических оценок. Но в Северной Осетии мы вряд ли можем говорить про какие-то экспромты, поскольку было давно известно, что Мамсуров не пойдет на третий срок. Про это, например, писали «Известия» еще в 2013 году, а в нынешнем апреле о решении Мамсурова не выдвигаться вновь сообщал со ссылкой «на серьезные источники» «Коммерсант».

При этом нестабильности, свойственной соседним республикам, в Северной Осетии не было, джихадистское подполье здесь крайне слабое, скорее «импортный» вариант. В этом смысле она выгодно отличается от других регионов СКФО. Кроме того, Мамсуров, помимо своего республиканского функционала, играл роль связующего звена в отношениях с Южной Осетией – об этом мало говорится, но это тоже очень важный момент.

В общем, в Москве решили, что не надо обострять обстановку там, где не надо, и дали Мамсурову доработать до конца. Плюс подстраховали риски, связанные с выборами, приняв решение, что выбирать главу Северной Осетии будут по парламентской схеме.

Российский политолог Сергей Маркедонов. Фото: 1in.am

Хотя мне кажется, что прямые выборы на Северном Кавказе – это не всегда означает нестабильность, и как раз в Северной Осетии вполне можно было на это пойти. Ведь помимо собственно избирательных процедур, это еще и возможность для федерального центра получить «рентгеновский снимок» региона, который вряд ли можно сделать другим способом. А возможностей контролировать результат прямых выборов у властей и так достаточно.

- В Северной Осетии несколько последних лет была довольно серьезная активность оппозиции во главе с бывшим депутатом Госдумы от «Единой России» Арсеном Фадзаевым, который затем возглавил местных «Патриотов России». Может быть, именно это было главной причиной отказаться от прямых выборов?

- Да, Северная Осетия была всегда интересна тем, что в ней существовала высокая публичная конкуренция в политике. Но эта борьба была вполне системная. Обратите внимание: Фадзаев всегда вел себя как системный политик, апеллируя к Путину и Кремлю как высшим источникам легитимности. Фадзаев лоялен федеральному центру сверх меры, и сам факт, что «патриоты» сразу же высказались в поддержку кандидатуры Тамерлана Агузарова, о многом говорит.

- Почему, на ваш взгляд, Кремль выбрал именно Агузарова? Его имя до самого последнего момента никогда не фигурировало в различных «хит-парадах» возможных преемников Мамсурова...

- Я не думаю, что эта кандидатура была, опять же, полным экспромтом. Москва на Северном Кавказе стремится выступать в роли демиурга действительности и, назначая на должности глав регионов неожиданных людей, подает совершенно ясный сигнал: это мы главные в этой игре, здесь мы принимаем ключевые решения, а не внутриэлитные группы, общественность, журналисты или «слухмейкеры».

По такому же принципу назначались главы и в других республиках СКФО, и Москва постоянно напоминает о своей ведущей роли на Кавказе – даже в случае с Чечней и Рамзаном Кадыровым.

- Но в случае с Северной Осетией кадровое решение выглядит неоднозначно, поскольку у Тамерлана Агузарова нет никакого опыта работы в исполнительной власти. Есть ли здесь определенные риски, в том числе связанные с обеспечением преемственности во власти? За постсоветский период Северной Осетией руководили выходцы из номенклатурных кругов, а здесь появляется совершенно новый человек, которому еще надо вписаться в эту систему.

- Вы правы. Но такого опыта не было и у главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, и у главы Кабардино-Балкарии Юрия Кокова, и у главы Дагестана Рамазана Абдулатипова. Все они никогда не работали в органах исполнительной власти в режиме ежедневного функционала.

А Тамерлану Агузарову будет явно проще, чем его коллегам из других республик, потому что в Северной Осетии нет сложного этнического баланса и не надо бороться с «тяжким наследием прошлого», как это было, скажем, в Ингушетии после отставки Мурата Зязикова.

Тамерлан Агузаров. Фото: interfax.ru

Возможно, на фигуре Агузарова как раз остановились, чтобы избежать появления яркого лидера. Представьте, что произошло бы, если бы Северную Осетию возглавил Арсен Фадзаев – он бы тут же развернул борьбу с «перегибами на местах».

Для сравнения можно вспомнить, как поступил в свое время Таймураз Мамсуров. Я хорошо помню, как после теракта в Беслане многие рьяные «дзасоховцы», сидевшие и во власти, и в системе образования, стали сразу же рассуждать, что лидер слабый, пора его менять. В общем, ничто не ново: помните известное «Акела промахнулся»? Но Мамсуров как сильный аппаратчик тогда сумел избежать «охоты на ведьм» и смог обеспечить преемственность.

Поэтому Агузаров, скорее всего, будет выступать в роли модератора между разными группами влияния в республике.

- В какой степени выбор кандидатуры Агузарова мог быть продиктован тем, что он был председателем на процессе Нурпаши Кулаева? Кстати, тогда далеко не все в Осетии были удовлетворены решением суда, посчитав, что настоящие виновники трагедии в Беслане избежали наказания.

- Да, тогда остались и недовольные. Но ведь было много недовольных и Таймуразом Мамсуровым – от него хотели более жестких действий. Беслан действительно стал для республики трагическим символом, хотя сейчас этот момент вряд ли стоит слишком сильно акцентировать.

- Вы согласны со словами Таймураза Мамсурова, что за десять лет, прошедших после Беслана, Северная Осетия стала совсем другой республикой?

- В значительной степени такие заявления, конечно, надо списывать на риторику и пиар. Но поскольку я занимаюсь этнополитическими конфликтами, хотел бы остановиться на одном важном шаге, который был сделан именно при Мамсурове, – это принципиальное улучшение отношений с Ингушетией.

- Но при этом за годы работы Мамсурова Северная Осетия практически не демонстрировала успехов в экономике, несмотря на то, что здесь есть очень активное и весьма продвинутое предпринимательское сообщество. Как вы думаете, на чем должен прежде всего сосредоточиться Тамерлан Агузаров, чтобы экономический потенциал республики не лежал мертвым грузом?

- Я согласен с тем, что у Осетии потенциал в экономике больше, чем у других республик Северного Кавказа – хотя бы из-за того, что здесь существенно выше уровень урбанизации, поэтому можно рассчитывать не только на освоение бюджета.

- На каких направлениях работы с Южной Осетией нужно сделать основной акцент?

- Главное – сохранить уже сложившиеся связи и не передавливать в плане российского влияния. Несмотря на то, что Южная Осетия полностью зависит от России, здесь сложилась собственная идентичность, воспитанная длительным конфликтом, и поэтому от России требуется прежде всего аккуратность действий.

Николай Проценко