Желание «отрезать» пластмассовую коробку от железки, принимающей сигнал из космоса, назрело давно и больше из-за детей. Вначале, чтобы оградить от потока мультфильмов с плохими рисунками, глупыми сюжетами и назойливой рекламой модных монстров. Когда дети подросли и стали интересоваться игровым кино, возникла проблема посерьезнее: как-то на моих глазах в безобидном фильме про маленького мальчика случился гомосексуальный поцелуй двух подростков. Побледнев и покраснев, я непроизвольно метнулась к телевизору, пытаясь закрыть экран своей неширокой спиной. «Как на амбразуру», – мелькнуло тогда в голове.
После просмотра образовательных программ «би-би-си», пропагандирующих теорию о происхождении видов, приходилось отвечать на дурацкие вопросы, вроде: «Мама, а современные обезьяны как превращаются в людей?» или: «Мама, а где та обезьяна от которой я произошел?»
Понимая, что надо делать мы все откладывали отключение «на завтра», потому, что «сегодня» у каждого из взрослых находились сюжеты и программы, которые было ну очень необходимо посмотреть.
Но даже редкие дозированные включения «качественного продукта» захлебывались в общем телепотоке, теряясь где-то между волосатыми предками журналистов «би-би-си» и чудовищными порождениями японских мультипликаторов.
А еще приходилось мириться со звуковым фоном, а, надо сказать, невнятные звуки меня раздражают столь же сильно, как неприятные запахи. Вклинивается в твое бытие что-то неопределенное: «Бубу-блаблабла…» На бегу слов не разобрать, а как остановишься, чтобы разобраться, вникнуть, прямо физически ощущаешь — что-то утекает от тебя, из твоей жизни: время и силы.
Возможно, все так и осталось бы. Только одним тихим вечером младший сын вдруг попросил: «Включите телевизор, когда он не работает — мне страшно…» На следующий день мы «отрезали» кабель. Что-то ретранслировавший телевизор поперхнулся, и пространство за экраном провалилось в никуда, открыв истинное изображение – темное шипящее ничто. Мистическое, скажу вам, зрелище. Мгновение, и «точка притяжения наших взглядов» сделалась тумбочкой, на которую можно поставить чашку с недопитым чаем…
Странно должны выглядеть со стороны журналисты (один из которых – телевизионщик), отключившие телевидение. Хотя, куда как более странно смотреть дома новости, работая в новостях. Наверное, так же странно, как, будучи хирургом, дома, после ужина, просматривать с близкими видео только что проведенной восьмичасовой операции.
Когда я была ребенком, родители не держали дома телевизора, объясняя свое решение просто – «из-за детей». При том, что оба имели к телевидению самое непосредственное отношение. Им это казалось важным.
Что почувствовали, какую угрозу, скрытую на дне ящика, они уловили? Быть может, восприняли появление телевизора в доме, как вторжение в личное пространство… Сокровенное пространство семьи, индивидуума, ограниченное стенами, потолком и порогом, за которыми положено оставаться внешнему миру?
Позже, уже взрослым человеком я прочитала у одного из любимых писателей, что в 70-х-80-х годах в среде европейской интеллигенции существовала тенденция к сознательному отказу от телевизора и противопоставление телевидения культуре.
Теперь я понимаю, что отключить телевизор — значит дать своему ребенку фору. Дать время, шанс наполниться не стереотипами и шумом, а тишиной. Позже этого времени может не быть.
Узнав, что мы уже год живем с погасшим экраном, юные девочки-коллеги удивились — как можно в наше время существовать вне информации? Я стала обдумывать, на что похоже мое существование «вне информации».
Ну, во-первых, помогают соседи – выхожу из дому, а мне бабушки у подъезда говорят: видели, слышали то-то и то-то…
А если серьезно, то фокус в том, что быть в информационном вакууме не получается. У информации сегодня столько каналов, дырок и щелей, что она льется бесконечным дождем. А ты просто лавируешь меж водосточных труб.
Во время утренней пробежки или в машине — слушаешь радио. Залезая в почтовый ящик — видишь топ новостей на Яндексе, пролистывая френдленту — новостные дайджесты электронных сми. Когда есть необходимость, опять же, смотришь в интернете сюжет по теме.
Да, что-то протекает мимо, оставляя тебя наедине в святом неведении. А иной раз информация находит тебя даже помимо твоей воли, по каким-то особым опознавательным знакам.
Так позвонила мама и спросила, знаю ли я, что в Америке снесли дом Брэдбери… А я не знала. Действительно, дом в штате Индиана, в котором Брэдбери жил и работал последние пятьдесят лет, варварски разрушил новый владелец. Смотрела видео, читала блоги и всхлипывала, потому, что стены знаменитого канареечного дома зияли дырами и диковинное деревце в цвету посреди раскуроченного двора было сиротливым и одновременно высокомерно-прекрасным.
Фотографии пустых комнат с потухшим камином и опустевшими книжными полками свидетельствовали против торжества современных маргиналов, чуждых добру, памяти, печали и почтению.
Кто-то разделался с Рэем Дугласом, ненавидящем телевизоры, размером со стену.
Кто-то отомстил ему за пророческое предостережение – не оставлять детей наедине с вельдом.
Погасший экран — это предложение остаться наедине с самим собой и своими близкими… О, да, в радости и в горе.
Поначалу наваливаются непонятные ощущения, и руки шарят в поисках пульта, стоит лишь присесть на диван. Но вскоре это проходит, и случаются совсем иные открытия.
Наверное, самый любопытный урок я получила прошлым летом, во время отпуска. Дома телевизор молчал уже несколько месяцев, и вот, приехав на отдых, мы его включили. Я ожидала обнаружить колоссальный информационный провал. Я собиралась его восполнить, узнав нечто важное и новое. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что ничего не изменилось. Заэкранный мир был ровно в той точке, в которой мы оставили его в день, когда телек замолчал.
Боюсь, он всегда будет ровно в той точке, в которой мы оставим его, а здесь пройдет реальное, невосполнимое время.
Мир стар, статичен, предсказуем, а его вторичная картинка тем более. Единственная динамика в глубинах наших душ.
Стоит «отключиться», хоть ненадолго, чтобы увидеть это незамыленным глазом.
