…Эзоп, Лафонтен, Крылов, Сергей Михалков… Мастера басни, которая нынче не очень-то и популярна. Короткий комический рассказ — именуют ее словари. Подзабыли, наверное, что она еще и бывала острой сатирой, и под животным, растением, предметом, изображенными в ней, естественно, подразумевались люди, их пороки и ошибки. Знаменитая михалковская «Толстый и тонкий» буквально громила снобизм, презрение к тем, кто ниже тебя по чину или по должности. Странно, что в наше время относительной свободы слова желающих обращаться к этому жанру маловато, особенно среди молодых. Им подавай сонет, рубаи, чистую лирику, или ее же, разбавленную стихопублицистикой. Предлагаю вниманию читателя свою басню, сюжет которой подсказан нашей отнюдь не простой действительностью.

У Льва случился юбилей.

Не у кого-нибудь, а у Царя зверей.

Засуетилось общество лесное.

Ни дня, ни часа нет ему покоя:

Что есть? Что пить? Что подарить?

И на какой поляне стол накрыть?..

Пусть длится праздник шесть ночей и дней

И пусть поет заезжий Соловей

(Согласен он, чтоб пищи не давали,

Но Соловьиной чтоб тропиночку назвали).

Медведь прислал аж сто медовых бочек.

И принесла Лиса пять петухов, что своровала ночью.

А Заяц львиный написал портрет,

Где возраста почтенного простыл и след —

Скорее, Львенок из него глядел.

…Лес загудел, и Соловей запел…

Вдруг Лев встает и объявляет,

Что трон он царский нынче покидает:

— В спокойствии пора мне посидеть.

Уж с вами я успел и поседеть.

Отныне должен царствовать Медведь.

А то, что он не здесь, — так занят оформленьем.

Он вызван в Главное Лесное Управленье.

Я удалюсь в лесную глухотень.

Вам — добрые дела и добрый день!

Пока что наливаю я бокал:

Ведь юбилей никто не отменял.

— Ой, — вспомнила Лиса, — я ж нору не закрыла! —

И понеслась домой что было силы.

— Так-так, — промолвил Волк, — пойду-ка я к волчатам:

Одни остались там ребята.

И с места вслед за ним галопом

Пугливая сорвалась антилопа.

На ветку ворон вмиг взлетел,

Сказавши Соловью: — Ты каркал, а не пел…

…Остался Лев один у пышного стола,

И даже грива стала чуть бела…

МОРАЛЬ сей басни такова:

О, сколько ж лести, лжи, притворства

Вкруг каждого на свете царедворства!

Знать, только худшему за много лет и дней

Учились звери у людей…

Между прочим, когда прочитала басню одной приятельнице, она спросила: не боишься, что начнут искать прототипы? Особенно в наш местный «переходный период»? Может, и боюсь, но не хотелось бы. Жизнь за мои семьдесят с лишним лет преподносила столько подобных примеров, столько сюжетов, что однажды я не преминула в стихах сказать следующее: «— Ура ему! — восторженно кричит толпа, когда идет правитель к власти. — Ату его! — мятежная, бузит, коль со стола не всем достались сласти…» Юбилеить научились все, а вот послеюбилейные будни как раз и выявляют, чьи тосты были правдивы, а чьи — фальшивы. Возвращаясь к началу, скажу и читателю, и писателю, что басня как жанр себя не изжила. Ибо человечеству весьма далеко до совершенства.

Ирина ГУРЖИБЕКОВА

Газета "Пульс Осетии", №25 июнь 2015