Другие два случая произошли в Правобережном районе республики, где, к счастью, жестокому обращению дети подверглись не со стороны опекунов. В социальной службе этого района недавно произошли серьезные кадровые изменения. Там уже не работает Рита Кудзоева, которая более 10 лет занималась неблагополучными детьми, отстаивая их интересы часто даже вопреки позиции руководства района. Именно в такой ситуации Риту и узнали журналисты, и не только республиканские. После бесланского теракта ей, тогда руководившей отделом опеки, удалось отстоять Борика Рубаева, заложника-первоклассника, у которого в теракте погибли и мама, и папа.

Нынешние руководители социальной службы района, которую возглавила Анжела Мамаева, работают на другой результат. Например, они активно стараются сократить в подведомственном районе очередь сирот на получение квартир, которые им должны приобретаться по достижении совершеннолетия за счет государства. При этом опека Правобережного района для этого нашла способ более легкий, нежели приобретение жилья. Они просто стараются не ставить детей-сирот на жилищный учет с помощью не совсем гуманных методов, используя в своих целях и другие государственные структуры, такие как милиция и суд.

По закону ребенок в 14 лет должен быть поставлен на жилищный учет в том случае, если его родители умерли или лишены родительских прав и если у него нет собственной жилплощади, к примеру, доставшейся ему в наследство или оформленной на него опекунами. В последние несколько лет такое жилье начало приобретаться, причем в нашей республике эта система реально работает, благодаря активной работе министерства соцзащиты и позиции правительства, которое закладывает на приобретение квартир для сирот каждый год все больше средств в бюджет.

Как рассказала «Градусу» замминистра минсоцзащиты Жанна Гасиева, квартиры уже получают те, кто встал на жилищный учет в 2009 году, в этом году жилье для сирот приобретено почти на 80 млнрублей, в 2015 году будет еще больше, так как это предусмотрено в бюджете республики.

Что между тем происходит в Правобережном районе? Опекунам просто предлагают оформить на ребенка-сироту часть их жилплощади, что автоматически исключает его из жилищного учета. Именно так произошло с Риммой Агаевой, опекуном 15-летнего Азамата Агаева, ее родного внука. По ее словам, Анжела Мамаева в приказном порядке потребовала от нее оформления 13 кв.м дома на ребенка, опекуном которого она является.

Отец мальчика и сын Риммы погиб, когда ребенку было 3 года. Его мама, которую из Читы в Заманкул сын Риммы привез из армии, нотариально отказалась от ребенка и уехала домой. Азамата воспитали дедушка с бабушкой. У Агаевых, кроме Азамата, есть две дочери, обе живут в своих семьях. Азамат живет в собственном доме, принадлежащем деду. Именно часть этого дома опека и предлагает оформить на мальчика.

— Весь наш дом будет Азамата, это же единственный сын нашего мальчика, мы его воспитали, — говорит Римма. – Но почему, если государством положено ему жилье, он не должен его получить? Мы же не требуем, не говорим, чтобы сирот из детдома на улице оставили, а нам дали. Да, у него есть дом. Он не останется на улице. Но это же государством положено, почему я должна отказаться?

После того как бабушка Азамата не согласилась по просьбам сотрудников опеки отказаться от постановки на жилищный учет, управление соцзащиты Правобережного района подало иск в суд о пересмотре дела о лишении родительских прав мамы Азамата «по вновь открывшимся обстоятельствам». Вновь открывшимися обстоятельствами сотрудники опеки назвали давно установленную путаницу в документах, где мать Азамата называется то девичьей фамилией Цуркан, то фамилией мужа – Агаева, а сам мальчик, как это сплошь и рядом случается в осетинских семьях, названный при рождении Вадимом, потом везде фигурирует как Азамат.  Саму Римму опека обвинила в «введении в заблуждение».

— Гражданка Агаева Римма самовольно подделала документы, написала имя Азамат. За подделку документов существует уголовная ответственность. А гражданке Агаевой незаконно выплачивались денежные средства на совершенно другого ребенка. Когда имя другое – это другой человек! (имеются ввиду 4 тысячи рублей в месяц, так называемые «опекунские», на содержание ребенка – ред). Мы сегодня делаем все, чтобы привести документы ребенка в соответствие с законодательством, чтобы ребенок мог получить паспорт и получать все льготы, которые ему положены, и которые он сегодня не получает по вине бабушки, — такую позицию занимают органы опеки.

Между тем, у Азамата уже есть паспорт – даже несмотря на «все усилия», которые прилагают сотрудники опеки, и ничто не мешает им теперь перенаправить все эти «усилия» на то,  чтобы поставить его на жилищный учет. Тем более, что бесланский суд отказал в удовлетворении заявления Управления соцзащиты Правобережного района, не признав историю с путаницей имен «вновь открывшимися обстоятельствами». К счастью для Азамата, судья Етдзаев не посчитал его «совсем другим ребенком», как это сделали в опеке.

На «совсем другого ребенка», кстати, собес Правобережного района вот уже 6 месяцев не выплачивает пособие в размере 4 тысяч рублей, что является незаконным, так как прекратить выплаты собес мог только по решению суда. Кстати, Римма Агаева вполне могла бы на обвинение в подделке документов ответить обвинением в превышении должностных полномочий и халатность. Хотя, вряд ли она это сделает, ей некогда – она работает в Бесланском роддоме, воспитывает внука Азамата и ведет хозяйство, которое кормит ее семью, пока чиновники решают, выдавать ли ей деньги, гарантированные государством.

Историю с Азаматом Агаевым можно бы было посчитать просто чиновничьим волокитством, если бы она была единственной. Проблемы с новыми органами опеки возникали и в других семьях района. Так, прав на опекунство была лишена Мариэтта Дзгоева, которая, как и Римма Агаева, воспитывала двух детей своего сына, лишенного родительских прав. Почти десять лет такая ситуация вполне устраивала опеку. Но когда детям исполнилось 12 и 11 лет, они решили вернуть отцу права на воспитание детей, не принимая в расчет то, что у него не было на это ни желания, ни условий. Правда, отцу детей пришлось согласиться с желаниями опеки после  того, как сотрудники соцслужбы, прихватив с собой вооруженного автоматом милиционера, явились в школу за детьми, чтобы «забрать их в детдом» – ведь у них, на тот момент, как бы не было ни отца, ни опекунов. Так что теперь Сослан и Вика живут не в комфортном доме бабушки в своих собственных комнатах, а с отцом и мачехой в двухкомнатном саманном домике с туалетом во дворе, а спят в одной комнате не только с супругами, но и с их общим новорожденным ребенком и сыном мачехи. Зато государство этим детям больше ничего не должно и ответственности за них больше не несет.

Когда-то король Людовик XIV говорил: «Государство – это я». Похоже, эта красивая фраза не дает покоя чиновнице бесланской соцзащиты, возомнившей, что она может распоряжаться судьбами детей, которым и так не повезло в жизни, по собственному усмотрению. Да еще и пытаться использовать другие госструктуры себе в помощь. Милиционер с автоматом для устрашения бабушки Мариэтты Дзгоевой, который возмутился тем, что его привели запугивать школьников, и целый районный судья, который никак не мог понять, что опека хочет «от этой бедной женщины» Риммы Агаевой, – это уже как-то слишком. А ведь есть и еще один аспект – идеологический. Тогда как государство делает все, чтобы обеспечить права детей-сирот, отдельные чиновники, в чьи обязанности входит эти права обеспечивать, по собственному капризу этого не делают. Похоже на вредительство, нет?