Пять лет назад Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии. За это время в Сухуме, Цхинвале и Тбилиси сменилась власть, произошли перемены и в отношениях с РФ. Корреспонденты «Ъ» выяснили, снизилась ли сегодня напряженность в зоне конфликта, и что дало Абхазии и Южной Осетии российское признание.

«ДЕНЬГИ БЫСТРО ЗАКОНЧИЛИСЬ»

В Сухуме спустя пять лет после российского признания гораздо меньше говорят о военных угрозах со стороны Тбилиси — границу с Грузией охраняют совместно пограничники РФ и Абхазии. «Решена ключевая проблема физической безопасности абхазского народа»,— заявил «Ъ» заместитель главы МИД Абхазии Ираклий Хинтба. Лидер общественного движения «Ааруа» Даур Ачугба тоже называет российско-абхазский договор о совместной охране границы с Грузией «основным достижением». А главной темой, беспокоящей сегодня абхазов, он считает не безопасность, а финансовое взаимодействие с Россией. С 2010 года РФ направляет Абхазии средства на реализацию комплексного плана содействия социально-экономическому развитию республики. За два года выделено более 16 млрд руб., и в 2012 году выполнение плана должны были завершить. Однако весной Счетная палата РФ провела проверку и пришла к выводу: план выполнен лишь наполовину. Абхазская оппозиция утверждает: провален он из-за коррупции. 15 августа абхазский президент Александр Анкваб встретился с российским коллегой Владимиром Путиным — в Абхазии убеждены, что речь шла о выделении средств на завершение строительства в Абхазии. Однако до сих пор деньги в республику не поступили, что создает там напряженную атмосферу. «Бюджет исчерпан, перед строителями огромные долги, появились долги перед бюджетниками, и все потому, что строительство велось неэффективно,— считает оппозиционер от партии «Единая Абхазия» Надир Битиев.— Школы и детские сады строятся красивые, но они очень дорогие для Абхазии. Неудивительно, что деньги быстро закончились». Отсутствие финансирования из Москвы поставило абхазскую власть в сложную ситуацию и обострило внутриполитические противоречия, которые были заложены еще на президентских выборах 2011 года. Тогда к власти пришел бывший силовик Александр Анкваб, хотя ходили слухи, что Москва предпочла бы видеть на этом посту главу МИДа Сергея Шамбу. Однако Кремль не стал вмешиваться в ход выборов. О том, что отношения между Москвой и Сухумом напряжены, заговорили в мае, когда министр обороны РФ Сергей Шойгу побывал в Абхазии, но не встретился с ее руководством. Это можно было бы объяснить ситуацией с военными санаториями в Сухуме — в прошлом году Минобороны РФ вынуждено было от них отказаться из-за конфликта с властями Абхазии. Но абхазская оппозиция сделала свои выводы, объявив об охлаждении между Москвой и Сухумом. В июне провластная «Единая Абхазия» ушла в оппозицию, лишив исполнительную власть партийной поддержки. Политсовет партии назвал действия нынешнего руководства республики «угрожающими национальной безопасности», а внешнюю политику — «безынициативной и неэффективной». «С 2011 года ни одно государство нас не признало,— сетует Надир Битиев.— Власти перестали уделять внимание имиджу Абхазии, занимаются лишь строительством. В отношениях с РФ — заметное охлаждение. Финансирование остановлено». В июле четыре оппозиционные партии и пять общественных организаций объединились в координационный совет оппозиции (КСО). 16 августа на митинге в Гудауте КСО принял программное заявление, в котором объявил о кризисе в республике. По сути, в вину абхазской власти ставится кабальная зависимость от российского бюджета. Оппозиция говорит, что не хотела бы революции. Власти же намекают на то, что оппозиция сплотилась для переворота и что главная ее цель — вынудить руководство республики уйти. Но и те и другие признают: Абхазия оказалась в серьезном политическом и экономическом кризисе. «У НАС НАЦИОНАЛЬНАЯ ДЕПРЕССИЯ» В Южной Осетии денег сегодня тоже нет — Москва не перечислила обещанный транш. Строительные работы, как и в Абхазии, проводятся в долг — за счет подрядчиков. В Цхинвале многое напоминает о пережитой войне — разрушенные дома, улицы, дороги. Здесь тоже говорят о безопасности как о ключевом достижении последних лет. Но тут же оговариваются: за пять лет к безопасности привыкли, а вот от разрухи устали. «Сегодня у нас национальная депрессия,— говорит глава медиацентра «Ир» Ирина Гаглоева.— Люди не верят ни себе, ни руководству, ни внешним силам. Активности нет, республика живет по инерции. У нас экономики фактически нет. И отсюда другая проблема — у нас не развивается гражданское общество». По мнению многих экспертов и политиков, отсутствие экономической активности связано с финансовой зависимостью от РФ — Москва дает деньги на строительство и восстановление, но стимулирование экономики в эти планы не входит. А зарабатывать самостоятельно Южная Осетия пока не научилась — сказываются многолетняя разруха и тупиковое геополитическое положение, когда товарооборот возможен только с РФ, которая до сих пор не ввела льготы на перевозки грузов для местных предпринимателей. Все это усиливает раскол в обществе. «Перед лицом угрозы со стороны Грузии общество было более сплоченным, а теперь, когда безопасность гарантирована со стороны РФ, общество оказалось разделенным,— говорит глава парламентского комитета по молодежной политике Сергей Засеев.— Этому способствует огромное количество политических партий. Их программы похожи. Люди просто используют партии как средство попасть во власть». Выборы в парламент Южной Осетии пройдут в 2014 году, но уже сегодня в республике зарегистрировано 15 партий. С начала лета непростая ситуация складывается и на границе с Грузией — со стороны Южной Осетии проводится ее демаркация: пограничники устанавливают пограничные столбы, а по утверждениям грузинской стороны, и колючую проволоку. «Разделение проходит по населенным пунктам, в которых живут грузины,— сетует «Ъ» министр по реинтеграции Грузии Паата Закареишвили.— После установки столбов с колючей проволокой жители одного села часто оказываются по обе стороны так называемой границы». По мнению господина Закареишвили, пограничные укрепления возводит российская сторона — чтобы предотвратить «неизбежную интеграцию Южной Осетии и Грузии». «Мы не раз обращались к грузинской стороне с тем, чтобы создать комиссию по делимитации и демаркации границы, но грузинские власти никак не реагируют на наши обращения,— поясняет «Ъ» глава МИД Южной Осетии Давид Санакоев.— Мы ни на один метр не переходим границу с Грузией. Никаких самовольных переносов российские пограничники не совершают. У нас нет информации, что граница разделяет какие-то грузинские села. Колючая проволока проходит по территории нашей республики». «Для нас непонятны действия РФ в Цхинвальском регионе,— заявил, в свою очередь, «Ъ» министр обороны Грузии Ираклий Аласания.— Но мы понимаем, что реагировать силовыми методами — значит еще более усложнить ситуацию. Эта политика наносит ущерб имиджу России, а Грузии дает возможность еще раз показать, что мы политически созрели». В Грузии, где спустя пять лет после войны по-прежнему убеждены в том, что спланировала ее Россия, а Михаил Саакашвили «поддался на провокацию», тем не менее, считают, что теперь, со сменой власти (президент Саакашвили покидает свой пост в октябре), у Тбилиси появится шанс договориться с абхазами и осетинами. Однако глава МИД Южной Осетии Давид Санакоев и заместитель главы МИД Абхазии Ираклий Хинтба заверили «Ъ»: шансы на нормальные отношения с Грузией могут появиться только после того, как Тбилиси признает независимость этих республик (см. подробности в новом номере журнала «Власть»).