Минула ровно неделя со дня этой памятной даты: 27 января 44-го была снята блокада Ленинграда; а вчера исполнилось 72 года со дня разгрома фашистских войск под Сталинградом. Никакие уважаемые «Петербург» и «Волгоград» не заслонят память о том, что именно те города выстояли в неравной битве с захватчиками. Попробуйте-ка 40-летнего Ивана внезапно переименовать в Герасима, — что будет ощущать он сам и окружающие? Города — они живые: со своей судьбой, своей гордостью и обидой, своим, наконец, неравнодушным сердцем. Вы скажете — а как же Царицын? Да, переименовали. Но разве он, Царицын, входил так незыблемо в память, в кровь и плоть народа стойкостью и мужеством?
Имена дважды Героев и Героев Советского Союза, генералов армии — уроженцев Осетии навечно вписаны в историю ленинградской блокады. Летчик, родом из Дигоры, Сергей Бицаев участвовал в прорыве блокады в 845-м истребительном авиаполку. Генерал Кантемир Цаликов погиб в 44-м, а перед тем именно его корпус под Ленинградом окончательно отрезал от Германии группу фашистских армий «Север». Владикавказец Александр Мнацаканов был контужен на ленинградском фронте. Его танкисты первыми соединились с передовыми частями ударной армии, наступавшей с Новгородского направления… О них и десятках, сотнях других рассказала в своем уникальном двухтомнике «Дорогами мужества» Мария Бетоева. Такие книги надо издавать и переиздавать по несколько раз, а уже 10 лет прошло со дня их выхода в свет.
Сколько великолепных классических произведений создано Дмитрием Шостаковичем! Оперы, симфонии, концерты, кантаты, музыка к кинофильмам… Но Седьмая симфония, над которой он работал в осажденном Ленинграде, и там же она была исполнена в 42-м, получила мировой общественный резонанс, стала зваться Ленинградской Героической. Это была музыка войны и Победы одновременно, ее неспроста называли музыкальным памятником войне. Так же как памятником литературным ей могут служить стихи Ольги Берггольц и Веры Инбер.
Мой родной дядя (по материнской линии) пережил всю блокаду. Он вспоминал и рассказывал о ней везде и всегда. После войны стал достаточно известным в городе человеком — директором главных реставрационных мастерских Ленинграда, даже, как он с гордостью говорил, «лазил по долгу службы внутрь “Медного всадника”»… Но и в шумных застольях, и дома, и когда приезжал к нам во Владикавказ, с ним неизменно были его воспоминания о тех трагических и мужественных днях и людях. Это он рассказал мне, как пожилая женщина, получив свой скудный паек, тут же отправилась на базар, чтобы обменять его на… книги. Я позже написала:

…А под холодным ленинградским небом,
От слабости не ведая пути,
Шла с рынка женщина, последней 
пайкой хлеба
За томик Пушкина кому-то заплатив…

В другом месте у меня «смотрит правнук глазами прадеда, погибшего под Сталинградом». А незабвенный Герман Гудиев говорил:

Отбитое лишь за день у врага
Дает вам смело право на бессмертье.

Был же не день, а все 900. И как вам при всем этом бредовые заявления г-на Яценюка (кстати, сильно смахивающего на кого-то из гитлеровского окружения), что мы в 41-м вторглись в Германию и на Украину? Не оскорбляет ли это и память об ушедших и здравствующих ветеранов? Скольких украинских солдат прятали у себя в оккупированных селах русские женщины… И это воина-украинца сокрыла в своем сарае ардонская девушка в 42-м, когда вокруг кишмя кишели вражеские солдаты.
Еще три месяца — и праздник Великой Победы. Наша радость и печаль. Память и гордость. Понятно, что на мои слова вряд ли обратят внимание те, от кого это зависит, но все же скажу: почему бы не породить нам во Владикавказе улицы Сталинградскую и Ленинградскую? Ростовскую и Владивостокскую — позволительно, а эти — нет? При том что город — воинской славы, и столько сынов его и всей земли осетинской сражались и погибли за Ленинград и Сталинград. Не за Волгоград и Петербург. Смею заверить сомневающихся, что при слове Сталинград большинство представляет не вождя во френче, а сталинградскую переправу и скульптуру «Родина-мать»; при слове же Ленинград — не столько Ильича на броневике и Петра, сколько бессмертные документальные кадры изможденного, но не сдающегося города.

Ирина ГУРЖИБЕКОВА

(Пульс Осетии №4, февраль 2015)