Недавно из одной уважаемой мастерской забирал из ремонта компьютер. У стола выдачи расположились двое мужчин: один, как оказалось, был мастер, а другой — клиент. Они разобрали на столе у приемщицы какой-то прибор и громко обсуждали варианты его возможного ремонта, и стоит ли вообще его ремонтировать, и чем отличается этот прибор от аналогичных, произведенных ранее, и кто из персонажей «Санта-Барбары» лучше, Сиси или Мэйсон, и много других тем. Оба были весьма увлечены своим громким «научным» диалогом и, казалось, сожалели, что аудитория, перед которой они демонстрировали свою значимость, недостаточно велика, чтобы по достоинству оценить корифеев неизвестно каких изысканий.

Я подошел, достал квитанцию и хотел передать ее приемщице, но не смог протиснуться через стоящих насмерть «спартанцев». Немного подождал в надежде, что «спартанцы» наговорятся и освободят подход. Когда ораторы подошли к обсуждению 385-й серии «Санта-Барбары», я понял, что наговорятся они нескоро. Кое-как исхитрился сбоку просунуть квитанцию. Приемщица позвала мастера, он принес системный блок и монитор и как-то умудрился оттеснить ораторов на фут-полтора, чтобы поставить на стол монитор и процессор для проверки. Далее нужно было подключить кабели. Мастер попытался как-то отодвинуть вошедших в полемический задор «докторантов», призывал отойти на минутку, но они только возмущались на это: «Ходють тут всякие, поговорить не дают». Кое-как, движениями, напоминающими просовывание прутьев через колья при плетении корзины, мастер все-таки просунул кабели между ногами и туловищами намертво прикипевших к столу «спартанцев». Аппаратуру проверили, и я ушел со своим компьютером.

Неприятный осадок от этого мелкого, в общем-то, хамства почему-то не проходил. Я старался отмахнуться от мыслей об этой сцене, но было какое-то ощущение, которое подсказывало, что это вовсе не мелкая ситуация, где-то я о подобном слышал. В конце концов я вспомнил, как об аналогичном эпизоде читал у Юлиана Семенова: «…как-то Штирлиц пытался припарковать свою машину у кафе. Место было, если подвинуть плотнее пару машин. Владельцы автомобилей стояли у кафе и получали удовольствие от того, как мучился другой. Штирлиц понял: фашизм начинается с равнодушия!»

Здесь я не совсем согласен с автором. Конечно, равнодушие — не лучшее качество, и как всеобщее явление оно отвратительно. Но равнодушие все-таки не предполагает получение удовольствия от своего поведения. А если человек наслаждается лицезрением причиненных кому-то неудобств — это если не фашизм, то как минимум скотство. «Спартанцы» в мастерской — явление того же порядка. Психология сходная: «Мы делаем гадости, а нам за это ничего не будет, и это греет нам душу».

Как-то зашел в аптеку. У окошка стоит женщина. Ждем, когда подойдут продавцы. Подходит аптекарша. Женщина говорит, обращаясь ко мне: «Выйдите на улицу, мне нужно спросить что-то по-женски». Вышел. Время идет, никакого движения нет. Через какое-то время в аптеку входит женщина, потом другая. «Ну, этим входить можно, они, так сказать, “одного профсоюзу”» — рассудил я. Спустя еще какое-то время заходит мужчина. Подождав немного и убедившись, что того мужчину не выставили, я решил, что и мне можно. Вошел и вижу, как все трое стоят и дожидаются окончания задушевного разговора. Всему бывает конец, настал конец и этому разговору, и, ничего не купив, женщина наконец-то освободила окошко и ушла. Можно ее назвать бессовестной женщиной, но она явно неглупа. Весьма прагматично все сравнила и верно сопоставила. Идти в поликлинику, стоять там, как все, в нескольких очередях — это хлопотно и занимает много времени. Гораздо проще зайти в аптеку и все подробно, как на приеме у терапевта, расспросить там. Умные люди должны ведь пользоваться преимуществами своего превосходства. Вот она и воспользовалась — зашла в ближайшую аптеку и получила у провизора полноценную четвертьчасовую консультацию. А народ, который пришел купить лекарства, если что и подождет, не треснет.

Подобные, на первый взгляд мелкие, пакости по капле отравляют жизнь окружающим, ибо происходят часто и суммируются. Скандалить по каждому такому случаю люди, по понятным причинам, не хотят. Но надо хотя бы для себя самих утвердить за подобными людьми соответствующую оценку по пословице: «Лопату надо называть лопатой». Нам, по крайней мере, не следует придумывать оправдания бессовестным людям.

В начале статьи я употребил фразу: «У стола выдачи расположились двое мужчин…» Такую форму я употребил для последовательности изложения событий. Теперь, когда тема более-менее прояснилась, я должен исправить формулировку: «У стола выдачи расположились две свиньи…»

Юрий ПЕТРОСОВ